Она села на подоконник и скрестила ноги.
— Угощайтесь, мистер.
Я подошел к столу и налил себе немного виски. Потом открыл бутылку пива. Оно оказалось теплым, и, пенясь, потекло из горлышка бутылки. Я подошел к раковине и дал пиву стечь. Она соскользнула с подоконника и встала совсем рядом со мной, касаясь меня бедром. Я возмущенно повернулся к ней, но она прижалась ко мне, обхватив двумя руками за шею, и впилась своим влажным ртом в мои губы.
Я бросил бутылку в раковину и попытался оторвать ее руки. В ответ она только захихикала. От нее исходил запах какой-то нечистоты. Я, наконец, ухватился за кисти ее рук и оторвал девушку от себя. Вдруг она соскользнула на пол и вырвала свои руки из моих ладоней. Потом вскочила и с размаху ударила мне по уху. В голове у меня загудело. Она сделала шаг назад и закричала:
— Ты что это, черт побери, себе вообразил? Как ты посмел войти сюда и начать меня лапать?
Усталый голос за моей спиной произнес:
— Заткнись, Дженис. Я видел гораздо больше, чем ты думаешь.
Я повернулся. За мной стоял среднего роста человек с жестким усталым лицом. Он влепил ей звонкую оплеуху, так что она отлетела назад и ударилась спиной о стену. По ее подбородку потекла струйка крови.
— Ты не имеешь права бить меня, Уилл, — закричала она.
— У меня для этого есть все права, малышка. Но сегодня я прикоснулся к тебе в последний раз. Собирай свои вещи и проваливай отсюда.
Она открыла рот, чтобы возразить ему. А он стоял и молча смотрел на нее. Тогда она бочком проскользнула мимо него и выскочила из кухни. Я услышал, как ее каблуки застучали по лестнице.
Он повернулся ко мне. Ему было около тридцати, хотя выглядел он на все сорок.
— Извини, друг. Всегда думал, что она такая, но никогда не мог получить доказательств. Для тебя это немного неприятно, извини.
Собственно, зачем ты ко мне пожаловал?
— Не очень подходящий момент я выбрал, мистер Квинн, но я хочу услышать от вас, как утонул капитан Кристофф. Он был моим другом.
Он внимательно посмотрел на меня, и я постарался ответить ему как можно более искренним взглядом.
— Надеюсь, вы не какой-нибудь ловкий адвокатишка, который пытается открыть дело? Я больше не желаю давать показаний. Из-за этой истории я и так не получил повышения, которое бы мне совсем не помешало.
— Я все понимаю и приношу вам свои сожаления. Может быть, мне лучше зайти завтра, когда вы не будете так расстроены?
— Ничего, со мной все в порядке. С кем еще вы успели поговорить?
Я рассказал ему о моем маленьком расследовании. Мы перешли в гостиную и услышали всхлипывания, доносившиеся сверху. Казалось, Квинн не обратил на них ни малейшего внимания.
— Тогда я расскажу вам то, что остальные знать не могли. С чего же лучше всего начать? Наверное с того, как он взошел на борт. Я сидел на корме, свесив ноги вниз, и курил трубку. В порту царила тишина. Я слышал, как в трюме шла азартная игра в покер. Сзади послышались шаги, и на корабль вошел капитан Кристофф. Я вскочил на ноги. Вместе с ним пришли еще двое. Кристофф представил нас. Мисс Констанция Северенс и мистер О'Делл. Девушка была в вечернем платье, О'Делл в белом костюме с бордовым галстуком. Девушка была стройной и невозмутимой, как и все англичанки, принадлежащие к высшим кругам общества.
Я знал, что гражданским лицам запрещено подниматься на борт корабля. И я сказал, что хочу поговорить с капитаном наедине. Может быть, ему неизвестны инструкции, подумал я. Мы пошли вперед, а наши посетители остались ждать на корме.
Я рассказал Кристоффу об инструкциях, а он сказал, что хочет взять их на короткую морскую прогулку. Я заявил, что категорически против этого, а Кристофф ответил, что я должен верить ему и выполнять приказы, потому что он знает, что делает. Я продолжал его уговаривать, тогда он поставил меня по стойке «смирно» и приказал готовить корабль к выходу в море. Я ничего не мог сделать. Я выполнил его приказ.
— Казался ли он пьяным?
— Позднее — да. Но не в момент этого разговора.
— Что произошло потом?
— Они спустились вниз. Когда мы прошли шесть миль, они поднялись на палубу и направились к носу корабля. Там они уселись на спасательные жилеты, что привязаны к бортам. Когда я вставал на цыпочки, мне удавалось их увидеть. Я стоял у штурвала. Ветер усиливался. Кристофф приказал выйти в море на десять миль. Как только мы проплыли десять миль я сделал поворот на сто восемьдесят градусов и повел корабль назад. Через пару минут О'Делл начал что-то кричать мне, размахивая руками. Я никак не мог понять, чего он от меня хочет. Тогда он поднялся ко мне на мостик и сказал, что Кристофф упал за борт. Мы повернули назад, но так и не смогли найти его.
— А не увидели ли вы в этой истории чего-нибудь странного?
Прошло несколько минут прежде чем Квинн ответил мне. Наморщив лоб, он смотрел вниз на уродливый коричневый ковер.
— Я много думал об этом. Конечно, неожиданный разворот мог застать его врасплох. Он же ведь не моряк. Я пытался объяснить офицерам, которые вели расследование, что Кристофф не походил на человека, зря нарушающего инструкции, но ведь и знаком я с ним был всего несколько дней, так что обращать особого внимания на мои слова они не стали. Уж слишком много нарушений допустил Кристофф. Посетители, выход в море без разрешения, спиртное на борту. Если бы он не утонул, они бы живьем содрали с него шкуру и зажарили.
— А никто из других членов экипажа не заметил каких-нибудь странностей?
— Никто. Если бы хоть кто-то меня поддержал, я бы сопротивлялся подольше.
Я подождал, и Квинн рассказал мне всю историю снова, гораздо подробнее. Но время от времени он посматривал на потолок. Когда он начал рассказывать в третий раз, я прервал его и сказал, что мне пора, большое спасибо, прошу извинить за все неприятности, которые я причинил, рад был услышать вашу версию…
Он проводил мня до дверей. Я сел в «Плимут» и уже отъехал на восемь или девять кварталов, когда вспомнил, что забыл спросить его о Штенвице. Ничего конкретного. Я просто хотел, чтобы Квинн начал о нем говорить. Что-то в поведении Штенвица беспокоило меня.
Я развернулся и поехал назад к его дому. Я подошел к дверям и уже собрался нажать на кнопку звонка, когда услышал странные глухие звуки, будто кто-то выбивает пыль из ковра. Сквозь звуки ударов доносились усталые крики о пощаде.
Я вернулся в машину. Миссис Квинн не собиралась никуда уходить. Она никогда не покинет этого дома. Она будет продолжать болтаться здесь и периодически получать колотушки еще лет тридцать. Я усмехнулся и поехал прочь, забыв о своих вопросах.
До Чикаго было довольно далеко. Я старался особенно ни о чем не думать. Я ехал, шины шуршали, мотор выводил свою басовую арию. Дэн мертв, а мне ничего не удалось узнать. Не то чтобы совсем уж ничего, но близко к тому. Небольшие сомнения у Квинна все-таки были. Да необъяснимое сопротивление Штенвица. Две эти детали, плюс совершенно не характерное для Дэна поведение.
Я ехал прямо в Чикаго, делая лишь короткие остановки чтобы поесть и вздремнуть. В Чикаго я остановился в дешевом отеле и захватил бутылку бренди к себе в номер. Я собирался проспать весь день, а на следующее утро пойти на работу. Чтобы заснуть, проехав перед этим семьсот миль без длительных остановок, мне требовалось как следует выпить. Я сидел на краю постели в одном нижнем белье и пил разбавленный бренди из стаканчика, взятого в ванной. Пил и обдумывал все разговоры, которые я вел с членами экипажа «Бэтси». Я не винил Дороти и родителей Дэна за то, что они потеряли надежду. Я сам ее почти потерял. Казалось нет ни одной ниточки, за которую можно ухватиться. Но все-таки что-то здесь было не так. Я пожал плечами и плеснул себе еще бренди. В конце концов это не мое дело. Я начну работать и забуду обо всем этом. Или, по крайней мере, постараюсь забыть. Я вспомнил как однажды мы с Дэном сидели в засаде на уток. Как раз на уток-то мы и не стали обращать никакого внимания, а выпили, чтобы согреться, наверное половину всего бренди, что только существовало в мире. Дэн был отличный парень. Вдруг я застыл в неподвижности, почти перестав дышать. Потом тихонько прищелкнул пальцами.
Через десять минут меня соединили с Дороти. Она взяла трубку еще не до конца проснувшись.
— Привет, Говард. Что случилось?
— Пока я просто размышляю, Дороти. Может быть, я кое-что нашел. Постарайся вспомнить, часто ли напивался Дэн?
— Пару раз, а что? Похоже, ты сам немало выпил, Говард.
— Может быть, немного. Послушай, Дороти, как он себя ведет когда напьется? Физически — как он реагирует?
— Он никогда не показывает, что он напился, я имею в виду никогда не показывал. Почему ты говоришь о нем в настоящем, Говард? Это больно слышать.
— В чем же все-таки это выражалось?
— У него просто отказывали ноги. Он сидел и казался трезвым, как епископ, и единственное, чего он не мог сделать — встать на ноги, не говоря уже о том, чтобы ходить. Пожалуйста, скажи мне почему ты хочешь знать об этом?